На службе народу [с иллюстрациями] - Кирилл Мерецков

Огромная заслуга в организации медико-санитарной службы фронта принадлежит очень многим военным врачам. Я хочу здесь назвать двух видных представителей военной медицины — главного хирурга фронта Александра Александровича Вишневского и главного терапевта фронта Николая Семеновича Молчанова.

Сын и ученик выдающегося отечественного хирурга Александра Васильевича Вишневского, Герой Социалистического Труда, генерал-полковник медицинской службы, действительный член Академии медицинских наук, лауреат ряда премий А. А. Вишневский начал свою деятельность военного врача еще во время сражения у Халхин-Гола и продолжил ее в период финской кампании, а затем Великой Отечественной войны. Наш фронт был обязан Александру Александровичу за большой вклад в организацию помощи раненым на основе системы этапного лечения с эвакуацией по назначению. А. А. Вишневский постоянно добивался выдвижения хирургической помощи поближе к месту сражения. Раненых выносили с поля боя и быстро эвакуировали. На фронте широко применяли переливание крови, использовали противошоковые растворы, внедряли в практику новокаиновую блокаду по методу Вишневского.

Генерал-лейтенант медицинской службы А. А. Вишневский — главный хирург Волховского, Карельского и 1-го Дальневосточного фронтов.

Александр Александрович, равно как и его сотрудники, успешно осуществил ряд сложнейших операций. Очень важно, что Вишневский, как бы ни трудна была фронтовая обстановка, записывал все ценное, что давала медицинская практика в. боевых условиях, и выступал с докладами на совещаниях фронтовых медиков, где делился опытом. Затем у нас были изданы «Труды совещаний хирургов Волховского фронта». В них обобщены итоги медико-санитарного обеспечения действий войск фронта в лесисто-болотистой местности преимущественно в осенне-зимний период и в условиях, близких к позиционной войне. А санитарное управление фронта издало еще «Записки военно-полевого хирурга» А. А. Вишневского. Напечатанная, на грубой бумаге, эта небольшая книжечка, всего в сто страничек, была очень полезна для военных врачей-хирургов. Она вышла в свет как раз накануне окончательной ликвидации ленинградской блокады.

Доктор медицинских наук, профессор Николай Семенович Молчанов прибыл на должность главного терапевта фронта из 54-й армии, где он был главным терапевтом армии. Молчанов сосредоточил свои усилия на ликвидации необычных (для мирного времени) заболеваний у раненых воинов и у гражданских лиц во фронтовой полосе. На него же легла задача обучения значительной части кадров, так как фронт был укомплектован почти одними гражданскими врачами, незнакомыми с военно-полевой медициной. Наконец, под его руководством организовывались профилактические мероприятия. Именно у нас в ноябре — декабре 1941 года был впервые создан терапевтический полевой подвижной госпиталь. С января 1942 года такие госпитали стали создаваться и на других фронтах. Коллектив врачей во главе с Молчановым написал новый раздел по военной медицине — болезни у раненых. Эти достижения нашли отражение в трех сборниках научных медицинских трудов, изданных на Волховском фронте, и в трех — на Карельском. После войны все это было обобщено в отредактированном Молчановым 29-м томе серии книг «Опыт советской медицины в Великой Отечественной войне». Благодаря усилиям наших терапевтов Волховский, Карельский и 1-й Дальневосточный фронты фактически почти не знали инфекций.

Генерал-майор медицинской службы Н. С. Молчанов — главный терапевт Волховского, Карельского и 1-го Дальневосточного фронтов.

В 1956 году А. А. Вишневский стал главным хирургом, а Н. С. Молчанов главным терапевтом Советской Армии.

* * *

Конечно, на войне много горя бывает. Это каждому ясно. Но жизнь есть жизнь. И наши фронтовые будни заполнялись не только боями. Немало было и забавных случаев. Расскажу об одном из них.

В начальный период борьбы за Мгу произошел случай, врезавшийся в мою память на всю жизнь. Дело было так. Получил я радостное сообщение, что в районе Мишкина захвачена у врага командная высота. А в той преимущественно равнинно-болотистой местности, да еще в условиях позиционной борьбы, овладеть высотой было очень трудно. Спрашиваю, какой полк отличился? Докладывают мне номер полка, но при этом добавляют, что действовал только один батальон.

Высота поросла лесом. Автомобиль не пройдет. Залез я в танк и поехал посмотреть на наших молодцов и захваченный узел обороны противника. И вот я уже на высоте, в боевом батальоне. Армия есть армия: не успел я вылезти из танка, а несколько солдат уже побежали сообщать товарищам и непосредственному начальству, что прибыл командующий фронтом. Иду в расположение подразделения, а ребята уже успели навести то, что у военнослужащих называется «порядочек». Всюду стоят и четко приветствуют часовые; никто зря нигде не болтается; вид у бойцов подтянутый. Ну, думаю, раз есть у них желание нести образцовую службу, значит, действительно все в порядке, высотой мы владеем прочно.

Осматриваем занятые батальоном вражеские укрепления. Рядом со мной — лихой командир славного батальона и довольный успехом своих подчиненных командир полка. Медленно продвигаемся по лесу. Вдруг впереди нас раздается сильный крик. Кто-то бранными словами ругает, видимо, своего товарища, но не называет по имени. Мы переглядываемся. В этот момент из рощи показался и сам крикун, но, увидев нас, повернул в сторону. Подзываю его. Вижу, ефрейтор.

— В чем дело? Он представился и доложил:

— Из моего пулеметного отделения ушел за боеприпасами солдат и запропастился. Еще заблудится, думаю, окаянный, в лесу-то. По фамилии звать опасно, на начальство наскочишь, а мой голос он знает, за километр услышит, вот я и посылаю ему «позывные».

Спрашиваю о ефрейторе комбата. Тот дал своему подчиненному самую лестную характеристику, особенно подчеркнул, как смело он действовал в последнем бою. Интересуюсь наличием у ефрейтора наград. Таковых не оказалось, еще не успели представить, а заслуживал он, как выяснилось, по меньшей мере ордена. Я сказал, что он награждается орденом Красной Звезды. Но бравый воин стал отказываться от награды, а потом разъяснил, что он сражается вот уже полтора года бок о бок со своим напарником по пулемету, что все успехи достигнуты ими вместе, а одного его лучше совсем не награждать.

Спрашиваю, где его боевой товарищ. Вызвали и того. Комбат подтверждает, что, дескать, верно, один не уступает другому. Один из воинов оказался из Татарской республики, другой — русский. Оба друга сражались еще под Тихвином, затем форсировали Волхов, прорывали ленинградскую блокаду. Хитровато прищурившись, комполка поглядывает на генерала и ждет, как начальство выйдет из положения. А генерал армии, радуясь в душе, отчитал комполка за непредставление к награде в положенное время заслуженных воинов, с напускной суровостью сделал выговор тому, кто только что в качестве «позывных» использовал ругательные слова, а потом... Потом пришлось наградить орденами обоих. Да, это был хороший день, можно сказать, отличный день! На свой командный пункт я возвращался в приподнятом настроении. А день тот помню и сейчас.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});